Приключения человека в шляпе - Страница 11

Напоследок я не удержался от колкости.

– Лейтенант, Вы просто кошмар для вражеских шпионов, за всю дорогу вам удалось не сказать ни слова…

– Молчание – золото, – флегматично пожал он плечами, потом внимательно взглянул на меня и добавил, – надо заметить для отставного унтер-офицера Тройственной монархии вы отменно говорите по-французски…

– Языки – мой хлеб, моя профессия…

– Вы переводчик?

– Нет, древние языки… Я доцент кафедры языковедения.

В глазах лейтенанта впервые за все время вспыхнул интерес.

– Вот как? Не ожидал. Право сказать, человека ученых занятий в здешних краях повстречать весьма затруднительно.

– Ну, в вашем распоряжении остается целый профессор – Жиль дю Понт. Более чем правильный и соответствующий текущей политической линии муж вполне ученых занятий.

Губы лейтенанта едва заметно скривились…

– Политика и правильность не лучшие спутники ученым занятиям.

– А вы, не лишены некоторого вольнодумства, лейтенант.

– Просто я могу себе позволить говорить то, что думаю…

– Теперь понятно, отчего вы так молчаливы… Что ж, цените эту возможность. В наше время это изрядная редкость.

– Было приятно познакомиться, – козырнул он.

– Взаимно, может быть еще как-нибудь встретимся, – в знак прощания я слегка приподнял шляпу, щедро осыпав свой костюм скопившейся на ней за время поездки пылью.

Теперь мне предстояло как можно быстрее найти старых египетских знакомых Карла и приступить к реализации нашего плана. В соответствии с инструкциями профессора я направился в портовую часть города. С набережной открывался прекрасный вид на Средиземное море. Надо заметить, что как раз в это время случилась очередная демонстрация союзных флагов, отчего Александрийский рейд был буквально забит итальянскими, французскими и британскими кораблями. Каждый из флотов стремился продемонстрировать свое безусловное превосходство над соперниками. Я всю жизнь считал себя человеком достаточно далеким от мореплавания, и рассматривавшим океан исключительно как место проведения отпускного досуга, но в ту эпоху, когда величие государства прямо измерялось количеством и размером линкоров, даже такая сухопутная крыса как я не могла не иметь хотя бы общего представления об этой овеществленной военно-политической мощи. Нет, опознать этих бронированных монстров по силуэту я естественно не мог, в конце концов, я же не военный моряк. Но названия посетивших тогда Александрийский порт левиафанов я из газетных заголовков извлек.

Королевский флот Британии представляли линкоры "Генри IV", "Канут Великий", "Эдуард Исповедник", линейные крейсера "Джеймс Кук" и "сэр Генри Морган", а также с полдюжины менее внуштельных кораблей. Республиканский флот Франции делегировал на встречу "Шарлеманя", "Маршала Моро" и "Дантона" не считая крейсеров. Хозяева, итальянцы, пригнали в Александрию "Джулио Чезаре" (бывшего "Императора Фердинанда Великого"), "Шипьоне ль'Африкано" (бывшую "Императрицу Софию Луизу") и два последних слова итальянского военного кораблестроения – линкоры "Лючио Корнелио Силла" и "Гайо Марьо".

Вся эта армада практически целиком закрывала горизонт и решительно лишала утреннюю гавань какого-либо романтического шарма. Впрочем, долго любоваться всем этим мне возможности не представилось, я свернул в отмеченный профессором на схеме переулок и постучал. Мрачного вида привратник долго рассматривал меня через окованную металлом бойницу в центре двери и лишь затем молча взял рекомендательное письмо и скрылся в недрах сада. Подождав минут пять, я уже начал было нервничать и оглядываться в поисках ломика или чего-то иного, что можно было бы использовать для принудительного вскрытия этого дубового шедевра домашней фортификации. Но тут дверь открылась, и я был весьма почтительно приглашен внутрь.

Омар, старый контрагент профессора, был весьма рад встрече:

– Друг Кара бин Немсави, мой друг, – довольно напыщенно приветствовал он меня.

Мое лицо видимо выразило некоторое недоумение.

– Так мы обычно называли профессора в старые добрые времена, – торговец древностями и антиквариатом довольно бегло изъяснялся по-итальянски, – впрочем, за глаза его чаще звали "лицо со шрамом".

Последнее как раз очевидно, молодость Карла была весьма бурной, и во многом оставалась покрыта для меня тайной. В том числе в части происхождения нескольких рубцов, пересекавших его лицо. Одни видели в них следы университетских дуэлей, другие – последствие странствий по довоенному Востоку. Сам профессор упорно отмалчивался и лишь хитро улыбался в ответ на вопросы молодых друзей и знакомых.

– Он написал мне, что вам понадобится мое содействие в некоем деликатном деле, – продолжал Омар, – думаю, нам стоит выпить кофе и обсудить подробности.

Не буду тратить время на пересказ нашей беседы. Мне и Омару предстояло решение вполне технических проблем – как можно быстрее вступить в общение с продавцами древностей, и в случае необходимости обеспечить финансовую сторону сделки. Послевоенный Египет был не тем местом, где считалось приемлемым оплачивать услуги банковскими чеками…

Надо заметить, что вопреки моим ожиданиям, Омар действовал поистине с тевтонской точностью и распорядительностью – уже вечером я трясся в вагоне, прицепленном к направлявшемуся в Каир паровозику, имея при себе набор векселей, которые, по словам антиквара должны были "открыть для меня двери всех сокровищниц Востока". Перечень сокровищниц, с именами ростовщиков, готовых превратить эти векселя в наличность, прилагался.